Marion Cotillard

► Имя Фамилия: Маргарет Грант (Margaret Grant) ► Возраст: 1500-1600 (выглядит на прекрасные 40) ►Трудоустройство: на выбор, но предлагаю поддерживать Нацию Легенд

► Вид: уникальное существо ► Легенда: Леди Озера (она же Озерная фея и Нимуэ) ► Способности Сильная магия и женское коварство.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Она затащила меня под воду.
Я даже осознать не успел, что это последний день, когда я видел землю нагой и последний раз, когда не видел нагой ее.
Ее обласкал и закалил огонь. Что-то твердое и веселое было во взгляде Маргарет, еще когда Мерлин нашел ее босой и голодной девчонкой, которая, вся в копоти, бродила в лесу. На ней было простое и бедное платье, порванный на лоскуты подол которого перевязывал ее обожженные руки. С ней была ее загадочная заносчивость, с которой маленькая фея встретила толпу рослых рыцарей на конях. Где-то далеко, за лесом, дымила последними углями забытая богом и королевским вниманием деревушка, в которой выживших можно было пересчитать по пальцам. Говорили позже, что еще на закате там гуляла широкая и пьяная свадьба местного ловеласа, пока дом молодоженов не вспыхнул (в этот момент рассказов Маргарет всегда прямо и невинно смотрела в подозревающие глаза Мерлина) от чьей-то ревности и свечи.
Тогда будущую колдунью звали Нимуэ, и Мерлин, который быстро стал для нее просто красивым Эмрисом, из сострадания на собственной лошади, крепко обняв за талию, привез ее в королевский замок. Нимуэ быстро приглянулось мягкое и горячее сердце волшебника, который ее вылечил и так наивно пытался воспитывать. Эмрис же скоро полюбил девчонку, которая через какие-то пару лет совсем окрепла. Та оказалась чертовски талантливой к магии и принялась со всем своим упрямством переделывать, кнутом ревности и пряником нежности, его самого.
Она искренне ненавидела смертную жену колдуна, но была ей лучшей подругой, пока та не слегла постель от хвори во время отсутствия их мужчины. Не любила и глупых королей, но всегда уступала, врачевала и пела им песни о преданности в случае его, Мерлина, просьб. Марго тянула на дно могучее сердце волшебника своей одержимостью их общим и светлым будущим, а он сослепу обижал ее. Она много лет хотела родить ребенка, заставить Эмриса любить ее больше, чем справедливость и долг советника, пока не отчаялась. Ведьма не знала тогда, что общего ребенка у них быть никогда не может. В глубине души она постепенно во всем обвинила его.
Вода обточила Нимуэ и сделала еще прекрасней, но совсем не спокойней. Даже когда она, взрослая женщина, уже стала Леди Озера. Могущественная колдунья, она была все такой же упрямой, хотя стала намного умнее и хитрее. Уверенная в себе, чуть сумасбродная и жаждущая внимания (посмотрите на меня, я ваша Джульетта, плачьте со мною) - синеглазая девчонка совсем выросла. Ревность разводила их в разные стороны, Эмрис пропадал в замке, она же упала в магию и поиски вечной молодости. Кажется, именно тогда он упустил, как пропала их душевная связь и ее искренняя к нему любовь.
Ведьма взяла на воспитание маленького Ланцелота и забыла о том, что кто-то еще мог в ней нуждаться. Годы спустя уговорами и угрозами она заставила своего нестареющего любовника взять молодого парня в рыцари и Камелот. Слышите грохот посуды? Это Мерлин проморгал белокурого приемыша Нимуэ, занятый своим слишком храбрым Артуром. Маргарет было все равно на его объяснения - она пришла в дом колдуна, чтобы все в нем разнести.
Их окончательно рассорили дети. Артур погиб, пытаясь вернуть из странствий Ланцелота, убежавшего с королевской женой-изменницей. Мерлин плакал по своему воспитаннику и требовал сочувствия от единственной, с кем они не старились и еще могли друг друга по старой памяти (кто им еще оставался?) подержать. Но женщина не хотела ему помогать из-за давних обид - она чувствовала смесь любви, сочувствия и отвращения. Пока британец не успел погубить окончательно ее сына и спиться от горя, она решила, что колдуну было пора на покой.
Все легенды и книги знают, что волшебница усыпила и заточила Мерлина на много веков в холме под старым дубом. Хотела ли она убить его или успокоить - британец не смог понять до сих пор. Проснувшись спустя тысячу лет, он все еще будто видел перед глазами женщину, что гладила его волосы и уговаривала не упрямиться. Он быстро перестал ненавидеть ее за предательство, но не желал больше видеть. Так осталось и до сих пор.
Много веков они не виделись, только несколько раз серьезно столкнувшись. Чуть услышав о Грант во Франции в девятнадцатом веке, Мерлин сбежал в Америку, где женился и прожил еще много лет. Как хороши были годы, проведенные порознь - они оба жили и ворочали умами людей где-то по-отдельности до Эдинбурга. А потом она пришла в его город, дом и жизнь снова. Очевидно, чтобы опять там все разнести.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Любви не будет, только в прошлом. Скорее путь от врагов к друзьям или наоборот.
На воспитании у Мерлина сейчас находится молодая легенда - праправнучка Маргарет, которую тот считает своей приемной дочерью. Марго хочет забрать ее (в том числе из-за того, что девочка - отличная ясновидящая и оберегает мужчину от любых угроз), но Малкольм никогда не согласится.
В общем, им придется налаживать какую-то связь.
От вас самостоятельность и адекватность. Имя менябельно, шикарная Котийяр - лучше б нет.

гляньте, какие. я даже нашел стишок

©
Все влюблены в тебя. Все, кто проходит мимо. Все, кто не смотрит вслед. Все, кто молчит в метро. Все влюблены в тебя – это неоспоримо, прочих раскладов нет, тёмен аркан таро. Все, кто прошёл сквозь ад ради иллюзий райских, кто переплыл Коцит, Лету и Флегетон, все, кто поднялся над возрастом, полом, расой, трусы и храбрецы, лидеры и планктон держатся за одну главную аксиому, терпят любую мглу, празднуют и скорбят – в страшном чужом плену, в тысячах миль от дома, в тёмном пустом углу – все влюблены в тебя.
--
Помни об этом, бейб, двигаясь по наклонной, вниз или вверх – плевать, фатум всегда един, помни и первой бей, первой толкай колонны, первой стели кровать, первой в неё иди. Первой вставай с утра, первой танцуй под душем, первой кричи «пока», время прибрав к рукам – помни, что каждый раб будет тебе послушен так, как течёт река, верная берегам. Первой бери на понт, первой дели и властвуй, первой бросай в костёр, смело с плеча рубя – помни: любой дракон, ветреный и опасный, рыцарь, монах и вор – все влюблены в тебя.
--
В этом и боль, и кайф, в этом – вода и пламень, в этом – война и мир, бездна и Эверест. Просто в столице май, солнечный день в Бедламе, бремя своё прими, тяжкий прекрасный крест. Так и стремись вперёд, гордо расправив плечи, взгляды ловя спиной, – каждый свистит, как плеть, – день или год пройдёт, вряд ли их что излечит – ты же всему виной, значит тебе – терпеть.
--
Первой иди ко мне, первой ломай преграды. Сердце иглой скрепя, вовремя уходи.
Помни о каждом дне в нашем преддверье ада.
Все влюблены в тебя.
Кроме меня.
Прости.

пример поста

В сером-сером Эдинбурге в те времена мир и люди для Малкольма делились на черное и белое.
Он вот был белым - на его репутации не было ни одного темного пятнышка, черным был только кофе по утрам. Прокурор Эдинбурга, занявший свой пост лишь несколько лет назад, уже успел посадить многих преступников города и за это одной ногой широко шагнул в легенды, а другой прочно стоял в гробу дубовом. Карающая длань закона в смешном белом парике, крепко сжатые губы, доводящая людей до зубного скрипа тяга к справедливости и проницательные голубые глаза - цвета не было видно на фотографиях, но это не мешало женщинам тайком боготворить Монтгомери за прочтением редких о нем новостей. Хорошо, что у него всегда была очень сильная совесть и непримиримая добропорядочность. Он любил жителей Эдинбурга. Иначе бы (он приподнимает шляпу перед солдатами, несущими караул и чуть ему улыбающимися, хлопает по плечу полицейского, знает каждого хоть немного толкового врача) мог бы оступиться, потерять голову и во что-нибудь, как его предшественник, влезть. Но черным, как мы помним, в его жизни был только кофе. И мантия, прилагавшаяся к белому парику. Он был, конечно же, не такой.
Те, на кого он охотился (сидя в своем кабинете и дергая людей за ниточки), были черными. Не в смысле темнокожими (он уважал их еще со времен Америки) - в смысле грязными. Бандиты, воры и мафия - он мечтал их всех извести. В слишком плохом состоянии ему досталось правосудие города. Он стучал молотком без устали, но плохих людей не становилось меньше, будто злоба и желание наживаться на чужих страданиях были эпидемией. Мужчине казалось, что группировки, делящие город на части, были бездонными - те росли, пока он спал.
Вот, например, недавно его коллеги по очищению местной столицы от преступников поймали нескольких. Мелкие сошки, те даже, казалось, не могли толком ничего рассказать. Так, в паре пыльных дел раскрыли детали, выдали одно-два имени. По несколько дней чужими руками пришлось трясти каждого, чтобы получить информацию в итоге от одного.
Были в сером Эдинбурге в те времена несколько серых личностей, которые считались неприкосновенными. Кроме власти и их приближенных - все как обычно, всякие заслуженные производители и богачи. Чаще эти богачи позже влезали в политику со своей дружбой и подношениями (чтобы сесть на два стула сразу) и никогда не бывали замаранными. За что их так не любил Малкольм? На пару из них уже несколько лет ему указывало чутье и собранное досье. Британец чувствовал неприязнь к тем, в чьей жизни видел пробелы, которые небрежно, будто насмехаясь над ним, прикрывались не тщательно, а картонными дощечками. На тех указывали потерпевшие, рабочие пропадали на их заводах. Но их репутацию даже ему не было позволено ставить под сомнение. А Монтгомери этого очень хотел, потрясая кипой своих доказательств и черно-белыми фотографиями исчезших людей.
Уильям Дэвидсон. Этот мужчина ему особенно и давно не нравился. Ах эти встречи в коридорах, когда тот выходил из зала суда в звании самого искреннего и заслуженного свидетеля. Ах эта улыбка, когда они встречались у кого-нибудь в гостях и Мальку приходилось сдерживать себя, чтобы ни в чем блондина не обвинить. "Почему ваши заводы приносят так мало денег? Кого вы спонсируете? Я слышал про вас от пары бандитов. А скажите...". Магнат даже главному прокурору долго был не по зубам. До этого дня.
Сегодня у мужчины в руках был долгожданный ордер на обыск, с которым он направлялся к чужому двухэтажному дому. Тихая улица, порядочные соседи, белое крыльцо с тяжелой дверью - все было с виду прилично в Дэвидсоне, при звуках имени которого бандиты (что покрупнее) из мафии еле заметно дергались. Монтгомери волновался так радостно, будто ждал, что вот-вот случится его первый поцелуй. Он чувствовал себя, правда, почти уверенным в том, что справедливость возможна, с заветным документом в руках и парой полицейских за спиной. Уильям первый раз был к нему ближе обычного. Должно быть, за своей тяжелой дверью. Которую, когда Малкольм постучал в нее ладонью в перчатке, однако, не открыл.
Мужчина стучит громче, ждет минуту, чуть теряет терпение и колотит снова. Тишина, только полицейские послушно топчутся каблуками на гладком крыльце за прокурорским плечом. Минута превращается в две, потом пять - шатен отходит от дома, поднимая голову к окнам, а после оглядывая всю улицу. Везде темно и пусто, он снова легко взбегает по ступеням и опять стучит.
Никакой реакции. Ждать тоже бессмысленно - проходят десять минут, а меняется только положение стрелки часов. Полицейский бурчит что-то о том, что "Мистер, пойдемте, придем завтра. Это вообще не ваши обязанности". Монтгомери отмахивается - если бы достоинство позволяло, он бы заглянул в замочную скважину, потому что интуиция подсказывает, что внутри дома точно кто-то все-таки есть. "Мы ведь не можем выломать дверь", - слышится ему из-за спины голос будто его собственного разума, потому что мысль на удивление логичная и правильная. - Дайте мне еще пару минут и постойте там, - Мальк очень не хочет сдаваться и упускать Дэвидсона. Вдруг ордер завтра уже (кто ж знает силу связей магната) у него отберут.
Оглянувшись на тихую и благополучную улицу, прокурор опять подходит к двери и толкает ее. Замок в ней едва щелкает - он будто случайно открывается, и Монтгомери (внутри перчатки его ладонь наверняка чуть светится магией, как у последнего жулика) будто бы просто только что неожиданно повезло. Полицейские мнутся, но оставляют крыльцо, как их и просят. Британец не должен открывать дверь, которая от легкого толчка плавно отворяется внутрь темного дома. Но кто станет спорить с прокурором, тем более если тот классный парень и для всех из хранителей порядка вроде как уважаемый и уже свой.
Малкольм, обернувшись с улыбкой, как мальчишка прикладывает палец к губам и движением руки просит подождать его на тротуаре, так что мужчины и вовсе отворачиваются и делают вид, что прогуливаются. Он проходит в дом, аккуратно и плотно закрыв за собой дверь, чтобы прохожие с улицы ничего не заметили. В доме очень явно кто-то есть. Слышатся странные звуки. Но даже не они ведут Монтгомери по лестнице - на ступенях на второй этаж лежит женский лиловый шарф. А на нем, как совсем немного на полу под ногами, расползлось большое и красное пятно.
Позже колдун узнает (его сердце, пока он бесшумно поднимается по ступеням, чуть ускоряется), что красные брызги - это вино, пролитое женщиной. Что истошный крик, который слышится после звуков, прямо-таки леденящее "Нет!" - это просто знак того, что ей хорошо. Но в тот момент блюститель справедливости, почти дошедший до приоткрытых дверей чужой (что он тоже узнает позже) спальни, от испуга и неожиданности дергается и задевает рукой узкую вазу на какой-то подставке в виде колонны. Вазу он ловит, конечно, взяв на манер молотка и орудия самозащиты. И, повинуясь скорее инстинкту, толкает, готовый кого-то спасать от дьявола Дэвидсона, вторую дверь.

В глуши леса как раз нашлась времянка и судя по слою пыли, сгнившему дереву и следам диких животных вокруг дома, тут не ступала нога человека пару тройку десятков лет, а значит можно было не опасаться того, что кто-то может их найти.
Найти – это значит, убить.

Все произошло, как это бывает в книгах, подобных затянувшимся детективам, слишком уж быстро. Компания смялась, смешалась как старая карточная колода и среди старших на одного стало меньше. Гулко шлепнули волны о каменные лестницы, разбились и разошлись, и все снова стало тихо, и небо повисло молчаливыми тучами…

Короче, в голове Насти было слишком много посторонних мыслей, которые беззастенчиво затыкали тихий внутренний голос, нашептывающий, что цыганским духом пахнет и вообще надо бы валить. И как можно быстрее! Желательно, не оглядываясь и подальше.

Я не хочу в этом вариться, я этого даже касаться не хочу. Голод, мор и война - только в теории бравые всадники - приятно посмотреть, да страшно тронуть. По факту все это то еще болото.

- Ебанный ад! Монтгомери?! - Вот так просто, "ебанный ад" и "Монтгомери", никаких "добрый вечер, господин прокурор", "что вы здесь делаете, господин покурор", голый и с подсвечником в руке, замахивающийся на вора (как он думал), мистер Дэвидсон встретил в своем доме представителя власти с его, Уилльяма, вазой в руках на пороге его же спальни, пока на заднем плане визжала чрезмерно громкая Марион.

Единственным и самым приятным в этих стенах были мальчики. Все как на подбор – тоненькие, молоденькие, в белых рубашечках и черных бабочках. Мальчиков было не так уж много, но мальчики появлялись возле Сидни как раз в тот момент, когда она отнимала от губ пустой бокал. И тут оп!  - мальчик, пожелание приятного вечера и новый бокал игристого.

- Ты понимаешь какое дело, братуха. Вот ты меня уважаешь, и я могу тебе это рассказать, - заплетающийся язык – не повод молчать, Вий доказывал это своим пока что живым примером, хотя не далёк час, когда алкогольная кома догонит и его, - впервые за долгое время я счастлив был, понимаешь? Бабу себе нормальную нашёл, значит, жениться на ней хочу, а тут влетает эта краля рыжая, что ведьма на метле. Я даже уверен, что кот у неё дома чёрный, подносит её коренья всякие, когда она над котелком своим колдует, и спит она в гробу, мертвячка проклятая.

Горыныча он узнал, как и, пожалуй, еще парочку людей в своей жизни через Кощея. Видимо, они где-то накосячили, и судьба подкинула им друг друга.

Она выбрасывает сломанную сигарету в снег. Достает новую. Последнюю. Крутит в пальцах, словно думая, хочет ли оставить на завтра, дотерпеть до дома. Не помнит, есть ли что-то в ящике кухонной тумбы. Никогда нет еды, но всегда есть сигареты.
Рамона плоха в заполнении холодильника едой. Во рту слишком много членов, чтобы было желание п и т а т ь с я.

Лихо бледнело, краснело и поджимало губы, но голову держало ровно. Оно чувствовало себя человеком, который вломился на тусовку к неонацистам и крикнул "Шалом!"

«Нет, мне надо наслаждаться тем, что моя жизнь идёт по пизде». Слова не были произнесены вслух, но грозили стать девизом всей жизни.

Обычно я храбрая девочка, гордый орел, который за словом в карман не полезет. Но Винсент пугал меня до чертиков, до дрожи в коленях и это, наверное, было одной из причин, по которой мы все еще были вместе. Потому что вместе с порочным всеобъемлющим страхом этот мужчина заставлял меня чувствовать все остальное – и все это было на самой возможной грани.

Стю готовил какую-то лекцию в стиле «почему не надо ни на кого равняться», или «как важна индивидуальность», может быть, «как глупо пререкаться с преподавателем только потому, что он хорошенький», уже подбирал литературные примеры.

Утром, как обычно, просыпаемся первыми мы с шиншиллой. Иногда, когда я смотрю в её глаза, мне кажется, что в ней засело какое-то ужасно могучее божество. Но потом я вспоминаю, что она может склеить ласты от того как я чихну и это наваждение сразу пропадает.

Магде не нужно было звание закадычной подружки Лейн, чтобы выступать в роли эксперта, она нутром чувствовала, какой стержень скрыт внутри тонкой барменши. Это сталь ножа, это фитиль динамита, острая игла смертельной инъекции, спусковой курок пистолета. Только пробей броню, только порадуйся тому, что ранил её, как она тебя уничтожит.

Слишком увлеченный целью «заткнуть Фредди ты-прекрасный-певец-но-не-с-похмелья Меркьюри», Норман не заметил, что в комнате он был не один.

Своей целью он выбрал Карибское море - притом выбрал чисто по наитию. Крутанул глобус, взял дротик, кинул... Первые четыре раза он успешно мазал мимо глобуса. Путешествие на письменный стол или в стену - дело, конечно, занимательное, но зрелого василиска недостойное.

Уточнять кто и когда посмел уронить грозного Вия, что он стал таким ранимым (читайте уроненным) она не стала. Так же как и спрашивать с каких пор он увлекается гаданием и с какими морями волнуется.

Макс совсем не удивился, когда увидел, что бывший любовник тоже ушел в отказ, мол, я не я и лошадь не моя. Поразило больше то, с каким видом он это провернул: обычно такой эмоциональный, а теперь взъерошенный от возмущения, Кенрой сейчас мог бы номинироваться на премию "Мистер самообладание-2017" и иметь все шансы на победу.

Вот уж точно, опасаться следовало не тех, кто нашел в следующем далее за коридором помещении временный приют перед отъездом на уже постоянное последнее пристанище, а тех, по чьей вине произошло то, что произошло. Что если эти «кто-то» все еще здесь? Нет, не в замкнутом пространстве каменного мешка, соединяющего морг и «верхний этаж» бюро, а…

Нужно было не открывать, не подавать никаких признаков жизни, и они бы подумали, что здесь все вымерли.

Да, британец всегда был терпеливым. Он хотел бы унять мужчину и не слишком настойчиво пробует успокоить его (скорее, просто не бесить еще больше) тихо, осторожными движениями, как если бы уговаривал прекратить рычать испуганное животное, что смотрело бы на него из угла клетки.

Байер преимущественно этим и занимался – изучал генетические особенности легенд, включая то, что они различаются друг с другом. Сам факт лжи о существования «лекарства» вызывал грустную ухмылку – неужели кто-то правда рассчитывал на панацею? Равносильно мечтать о зелье, способном обратить тебя в какое-то животное, лишив всего человеческого начала.

Нежданный негаданный опрокидывает себя таблом в поверхность бара и начинает разводить сырость. Говорят, что слёзы женское оружие. Херня это все. Рыдающий мужчина вот это действительно страшно.

Кто-то скажет, что он мог ошибиться. Что это не мог быть один и тот же человек. Мунин же знал, что так бывает. И что его память никогда - категорически никогда! - не подводила его.

Отпуск был распланирован от и до. Две недели на кардоне вдали от цивилизации, людей, кругом птички, зайцы, лоси, а если пройти пару километров, можно и на баб голых, плещущихся в озере, полюбоваться. Главное – места знать надо.

- Стой до последних сил, ты просто в экстазе от всего этого, - скомандовала она, прожевав кусок щеки горе-насильника (нет, вполне возможно, тот был более, чем преуспевающим, матерым и даже известным, хотя бы в определенных кругах, однако ж последняя его вылазка не увенчалась успехом, став фатальной ошибкой, так что приставка "горе" вполне заслужена и уместна).

Случись подобный инцидент еще лет десять назад, Гарри бы запаниковал.
Возможно, устроил бы показательную истерику на тему того, что он монстр и только что сожрал человека. И уж совершенно точно бы переживал, обвиняя во всем себя.
Сейчас он попросту тщательно вытирает губы рукавом рубашки, кровь почти не заметна на темно-синей  ткани, неторопливо отвечает на сообщение Бэллы в Фэйсбуке, убирает смартфон в карман, подхватывает с сиденья свой рюкзак и неторопливо выбирается из машины на не слишком ровный асфальт парковки.

-Пожалуйста, дорогой гость, всё ради тебя, - ответил Девис на благодарность, - Ты часом не русалка или какая-нибудь еще блядская рыба? Я уже грешным делом понадеялся, что ты там просто утонул.

Не могу сказать, что я жалела, когда ушла от моих сестер-мавок, постепенно забывая запах скошенной травы и упругости снопов сена, но помня наизусть песни и пляски, что повторяла снова и снова, даже оставшись наедине, когда на меня накатывала грусть.

- Как видите, Сидни, я здесь, у Ваших ног, разве я могу теперь отказать, даже если это будет полка, - рассказывать дальше о том, что Доминик Уэлш никогда в жизни не притрагивался к домашним инструментам, он, конечно же, не стал.

Вообще, конечно, это был странный парень. С виду безобидный, но все-таки поход к психиатру ему, наверное, не помешал бы: над кольцом он явно фетиширует, раз с такой скоростью припрятало его.

«Что ты сказала, тварь? Ты не хочешь? А чего ты хочешь? Что тебе вообще нужно в этом мире? Что ты можешь ему дать, кроме своего "я не хочу", а?  Ведь чтобы что-то попросить, сначала нужно что-то отдать. А у тебя нечего отдавать. Ты ноль. Прыгай, Пташка, ты пустое место. Ты даже не успеешь почувствовать что-нибудь, потому что такие, как ты, не умеют чувствовать.»

Если бы Артуру давали по доллару за каждого обиженного им человека (или не особо человека), то он бы уже давно обогатился и открыл свое казино с блэк-джеком и темнокожими шлюхами, а не рассекал по славной унылой Шотландии в нелепом черном одеянии.

Выйти и объяснить, что вот, мол, я сотрудник Центра, хочу удостовериться, что вы легенда, возможно, незарегистрированная, и взять у вас образец для опытов? Или, еще лучше, признаться, что вот он тоже незарегистрированное существо, пытается выделить мутацию своего гена, и для этого ему нужны образцы схожих видов?

Ей нужно слиться с городом, впитать в себя его энергию. Она боится засыпать сейчас, потому что в последний раз, когда она засыпала с болью, её сон продлился не одно столетие. Она больше не могла позволить себе такую спячку. Второй раз ей не догнать этот мир.

Не став дальше грузить вопросами “дворецкого”, Айзек отправился к видневшемуся пепелищу, там его уже поджидал напарник. Тот выглядел не в пример лучше дежурившего на входе констебля в том смысле, что явно выражал то как должен выглядеть человек в такую рань. Но, на самом деле, напарник находился в таком виде всё время, не важно как много он спал или как сильно устал — это Айзек понял чуть ли не в первый день знакомства с ним.

rebecca ferguson

► Имя Фамилия: Honora "Nara" Farquhar || Хонора "Нара" Фаркуар ► Возраст: 32 года плюс-минус ►Трудоустройство: временно безработная

► Вид: незарегистрированное существо из категории shapeshifters, кеаск (ceasg) ► Легенда: русалка в мифологии Шотландии и острова Мэн ► Способности Кеаск также известны как «девы волн»; это прекрасные женщины с рыбьими хвостами, которые по желанию способны менять на человеческие ноги. Основная функция в старинных легендах – соблазнять моряков или просто оказавшихся у океана мужчин и забирать их на дно морское. По некоторым преданиям, кеаск способны одурманить человека не только красивой внешностью, но и пением, взглядом глаза в глаза и даже уговорами проследовать за ними (до вышеуказанного морского дна, вестимо, но вряд ли это уточняется заранее). Лучший способ избежать сей участи – вовремя скрыться; если этот ход конём не удался, ундине следует «высказать почтение», при этом избегая её взгляда и пения. От человеческих мужей они могут иметь детей – также смертных. Эти существа способны хранить свои «души» вне тела, обычно в тайном, труднодоступном месте; только найдя и уничтожив «душу», можно убить саму кеаск. Что не уберегает чудных дам от физических повреждений, разумеется. В воде волосы русалки темно-зеленые, на воздухе же они становятся золотистыми. Пойманная человеком, кеаск способна на манер золотой рыбки исполнить три его желания; после этого она получает свободу и способна исчезнуть в тот же миг.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Есть существа, к которым осознание собственной природы приходит постепенно, но Нара с рождения знала, чем отличается от людей – и с рождения желала быть среди них.
Её мать, разумеется, кеаск, отец – шелки, не оставивший о себе ни малейшего напоминания. Когда в благополучном пригороде Эдинбурга произошла серия убийств – поразительно, но среди найденных не было ни одного обычного смертного, - заподозревавшая неладное родительница, молодая и прекрасная, как рассвет, снялась с места и вместе с подругой, хваткой и активной Дэйной Эдсит, отправилась по программе академической мобильности в университет Канады и там, пленив красотой некоего юриста, вышла замуж и вскоре родила девочку – дитя совсем другого мужчины. Так началась жизнь Хоноры.
Нара не отрицала свою сверхъестественную сущность, но и не кичилась ею; по совету матери притворялась - вполне успешно - человеком и вела размеренную и сытую канадскую жизнь. Когда дочь Дэйны Эдсит, Тилли, вскользь упомянула о военной карьере, Хонор решила - а почему бы и нет? Они обе прошли равную подготовку, но были разведены в стороны на долгое время: у прелестной кеаск возникли к приятельнице чувства, выбивающиеся за рамки дружеских, но по-юношески грубая и неделикатная Тейлор была резка, когда говорила «нет».
Армейское общество Хонору не приняло; лишь только стали известны её бисексуальные предпочтения, на девушку градом обрушилось общественное осуждение – толерантность берёт верх отнюдь не всегда. После ожидаемого увольнения она пропала со всех радаров ровно до начала семнадцатого года, когда, перемахнув за океан в Эдинбург, оказалась на пороге дома матери Тилли – раненная, трясущаяся в лихорадке, с воспалением лёгких и переломом запястья, оставившая в Торонто потревоженный муравейник из полицейских (её всё ещё ищут по обвинению в непреднамеренном).
История должна была кончиться заключением под стражу, и в метафоричном смысле именно так оно и сложилось: старый дом Дэйны Эдсит стал для Хонор и госпиталем, и тюрьмой, а хлопочущая по хозяйству и умудряющаяся невесть откуда доставать самые разнообразные лекарства Тилли – самым строгим надсмотрщиком. Покуда ундина не чает иного, кроме как излечиться и окрепнуть, однако рано или поздно, так или иначе временное затишье окончится и всплывут на поверхность вопросы, доселе тщательно и по обоюдному желанию замалчиваемые.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

События, обернувшиеся гонкой с законом, коварно оставляю на откуп потенциальному соигроку. Я не исключаю полной невиновности Нары – подставить невиновного под карающую гильотину Фемиды порой дело вовсе не трудное, - равно как и полного осознания с её стороны всего лиходейства от и до (если у неё не было иного выхода, например). Логика и обоснованность в любом случае – наши с вами лучшие друзья, и я прошу учесть следующее: Хонора Фаркуар – человек, по умолчанию не склонный терпеть насилие. Она не сталкивалась с абьюзом (а если и да, не прогнулась под него), не потчевалась родительским террором, и, если кто из её друзей-сожителей вздумал бы выкручивать ей руки, дала б отпор или недолго думая ушла в закат. С её врождённым талантом находить компромиссы и средь бытовых дрязг сохранять в целостности спокойствие и рассудительность девушка, надо полагать, заведомо отделена от всяческих неприятностей, однако сия защита дала слабину, а результат, как говорится, налицо.
Её предпочтения на стороне не одних только мужчин, верно. По какой причине она отошла от предками навязанных традиций и полностью ли исключила из круга приближённых сильный пол – решение суть ваша, заинтересовавшийся, прерогатива.

Имя, фамилия, базовые элементы биографии и характера персонажа неизменны; внешность и раса выбирались наугад и доступны изменению после предварительного обсуждения.
Нара – девушка самодостаточная, и более чем вероятно, что после выздоровления она получит с некоторыми понятными оговорками полную свободу перемещения и действий, так что безоговорочной привязки к одной только Тилли не будет, обещаю.
Поделюсь с вами анкетой Тиллс как ещё одним источником информации о Наре и подсоблю, если потребуется, с пропущенными частями биографии Хонор. Приходите)

пример поста

На пасеке латиноамериканского гетто сегодня чрезвычайная суета.
Хель смотрит сквозь прищур, как двое ребят из наиболее отбитых и наименее разборчивых шестёрок их общей потрёпанной колодки сначала до абсурдности долго и серьёзно беседуют у запертой двери, затем отчаливают в неизвестность, лишь только завидев новую смену: нонче бдения у тайной комнаты подроблены до минуты выверенной почасовкой, и муха незамеченной не пролетит, куда уж отдельно взятой мексиканской девице. Собственной тенью Анхела маячит у самого края, домашняя рутина заменяет ей маскировочный костюм; очередной тюремный надзиратель – Нэсто, гадина эдакая, ничего ведь не упустит! – пробует выставить её вон, получает отпор и следующую четверть часа терпит её ненавязчивое присутствие. Хель, разумеется, на рожон не лезет, но хрупкая канва её терпения начинает стремительно истончаться.
В ночь среди узуального гудения их скромного улья она уловила доселе незнакомые нотки – тревожные слухи, выцеживать которые ей пришлось буквально по каплям; говорили о каком-то там решительном ударе, о каком-то там узнике, о каком-то там выкупе, о какой-то там мести… Впрочем, какое общество, такие и разговоры в нём циркулируют, однако под утро новости неожиданно подтвердились, а высветившиеся под солнцем неаппетитные подробности заставили Анхелу Флорес знатно переполошиться. Знатно настолько, что в зад раненным оленем она понеслась по просторам малой родины выжимать информационные крошки из немногочисленных свидетелей - появление в недрах баррио свежего мяса всегда сопровождалось бурным интересом со стороны аборигенов, - компилировать разрозненные фрагменты и строить догадки одна другой хуже до тех пор, пока все точки над i не были расставлены окончательно: в гости к радушным мексиканцам заявилась Ви, и едва ли по своей воле.
С этого момента Анхела переключается на задачу куда сложнее; узнать, кто прячется за закрытой дверью – полбеды, отпереть эту самую дверь – вот достойная ставка в игре. Она берётся за дело засучив рукава и ещё до завтрака начинает окучивать воевод-самозванцев, дабы их в крови замаранными руками прорубить себе дорогу к Виорике; первые два-три отвода её не шокируют и не охлаждают пыл, очередной внезапно оборачивается успехом. «Ради всего святого, Хель, тебе-то это зачем? – недоумённо спрашивает верзила с рассечённым неровной сеткой шрамов на несколько плоскостей лицом, но мобильник его разрывается в приступе фанатичной преданности, и языком трепать ему решительно не досуг, - а, к чёрту, иди и скажи». С номинальным допуском за спиной она проходит негласный предбанник, отделяющий жилую зону от логова зверя, сиречь от неказистых домишек особой стратегической важности – ей либо кивают, либо задают неудобные вопросы, но у Анхелы есть амулет – разрешение вышестоящего, - и амулет работает верно. Перед Нэсто и вторым, как его бишь, она объявляется ближе к полудню.
Эрнесто недоволен: в ходе божественной эманации указаний от старших ему досталась несладкая участь – помимо прочего гнать взашей праздношатающихся, и вот нате, пришла, да такая, какую не выгонишь. Он честно пытается, но Хель прерывает его и в конечном итоге отпирает заветную дверь, обронив лишь горсточку слов. Всего лишь два, если придерживаться математической точности, зато угодивших в самое сердце.
- Бывший наркоман.
- Что?
- Девчонка, - поясняет Анхела и ждёт, покуда по нервным каналам охраны дойдёт нехитрый посыл.
Ибо хлебосольство американо-мексиканских группировок подразумевает халявную раздачу дури всем засидевшимся визитёрам; иными словами, укатают посетителя в точку, если на власть имущих нападёт подобная блажь, и на власть имущих именно такая и нападает – чтобы девица не разбуянилась за товарищескими рукопожатиями, отчего ж не обдолбить её до невменяемости, ибо за апатичным телом присматривать неизмеримо проще. Соблюдая заветы предков, латиносы идут проторенной тропой, но они не знают предысторию Виорики, а вот Хель знает и уже предвидит последствия.
До Нэсто доходит. Его временный ассистент отправляется на ту сторону проверить, не отделилась ли душка от тушки, а Эрнесто ухмыляется Чеширским котом и клятвенно заверяет, что беспокоиться не о чем и что как только его приятель вернётся, она, Анхела, отправится прямиком в пешее эротическое. Приятель отлучается на секунду, а пропадает пятнадцать минут – Хель засекла. Когда возвращается, из-под узуальной мексиканской охры отчётливо просматривает неаппетитная серость.
Ужас наконец отпирает ей двери. Брошенная на чью-то заведомо заправленную кровать бесформенным тюком, Виорика напоминает живое существо огорчительно мало; Хель произносит тягучее как патока «Бля-а-а», за которое успевает прыжком пересечь комнатёнку – окно забито намертво, внутри буквально нечем дышать, сложноструктурный парфюм Ви доминирует над пространством, - опуститься пред пленницей на колени и, бережно приподняв веки, осмотреть белки глаз. Без кровоизлияний, хвала небесам! Однако дыхание практически неуловимо, пульс будто бы тепло от вчерашнего уголька – не чувствуется, но угадывается, - а время играет не на их стороне. Анхела стискивает зубы до боли и размышляет недолго.
Эрнесто смотрит ей в спину тяжело и беспокойно; сомнений нет, для Виорики в гетто ничего хорошего не готовили, однако если она отчалит раньше кем-то свыше оговоренных сроков, Нэсто предстоит перенести от своих же ряд весьма увлекательных профилактических мероприятий; профилактических, ибо лучшим средством для предотвращения болезней и горестей всегда была и остаётся гильотина. Он жаждет получить от Хель лечебный бальзам каких-никаких утешений, и с мягкой улыбкой старшей сестры, пришедшей унести от младшенького ночные кошмары, Анхела развевает его сомнения.
- Если девчонка умрёт, - говорит она на сумасшедшем чикано-арго, - твоей жене отрубят голову и заставят тебя сожрать её целиком. Всю, не только голову, Нэсто.
- Да иди ты, Хелла, - огрызается Нэсто, но неагрессивно.
Они все здесь понимают: обрисованная Хель перспектива при указанном ею раскладе едва ли не мягчайший паллиатив. В гетто прекрасно знают толк в извращениях.

В животе Анхелы Флорес урчит от голода, звук настолько отчётливый, что перекрывает торопливый топот кроссовок. Она прикидывает все за и против и прерывает самопальную спасительную операцию, чтобы разжиться хот-догом и стаканчиком горячего кофе на ближайшем углу; а затем, уединившись в непопулярном среди мимо проходящих людей тупичке, продолжает сгорать в огне нетерпения, смотреть на дверь безликой забегаловки и ждать, ждать. Сосиска на вкус оставляет желать лучшего, кофе горчит, а у Хель от предстоящего мелко и вероломно дрожат руки.
Она не могла покинуть дом сиюжесекундно: проще сразу расписаться в двойной игре и подставлять палачу шею. Раскалёнными щипцами вырвав у Нэсто обещание оставить Виорику запертой и ни при каких обстоятельствах не добавлять ей свежей дозы, даже если та вдруг очнётся и впадёт в боевой раж – поворот вполне прогнозируемый, между прочим, - наша дама не помчалась сломя голову прочь, но вернулась в мастерскую и приняла очередной заказ; даже потрудилась выслушать от хозяина тачки беспрецедентно мудрый поток рекомендаций и при этом ни разу – ни разу! – не выругалась. А ей, к слову сказать, очень хотелось. В течение следующих двух часов Хель была смертельно занята в компании бензиновых протечек и разводных ключей, и времени, убитого на прикрытие, ей хватило для окончательного вердикта – к братьям по разуму из Бюро обращаться определённо не стоит: попадёшь в многокилометровую очередь и получишь бонусом полный запрет на импровизацию.
Потому, едва успев обтереть руки от машинного масла, Анхела обратилась к известным мастерам джем-сейшна, славящимся высочайшим уровнем зажигательного на коленке деланного экспромта; иными словами, набрала Маркуса Гранде и, представившись таинственной незнакомкой, готовой слить бесценную информацию практически за бесценок, в наглую забила ему стрелку и отключилась, по всеми любимой бабской традиции оставив за собой пресловутое последнее слово.
Слово, тем не менее, сдержала: посетовав на отсутствие нужных деталей и на исключительную дороговизну оных у более-менее официалов, отправилась якобы на мелкий рынок, на деле же – караулить Марка у захудалой разливашки и попутно давиться хот-догом, для которого название cool-rat подходит куда как более.

История, в которую влезла, не нравится ей категорически.
Анхела хмурится, задерживаться ей непозволительно: не приведи господь кого встретит, да и начальник, свинья похотливая, в любой момент может затребовать её обратно. Из-за метафорического занавеса она выходит слишком рано, собиралась значительно позже и при совсем иных обстоятельствах, однако бог, как известно, смеётся над планами, над её так просто исхохотался.
Завидев у входа человека, биографические завихрения которого исподтишка наблюдала в течение стольких лет, Хель тенью следует за ним внутрь. Позволив ему отыскать закуток поукромнее, сама движется по затейливой траектории, проходящей через барную стойку и территорию женских сортиров – коп наверняка её заприметил, но запутать след лишним не будет. Она выжидает ещё горсточку минут, дабы убедиться, насколько возможно, что к рандеву не присоединится третья сторона, и лишь затем, нисколечко не успокоившись, обрисовывается пред светлые очи Маркуса во всём неподражаемом великолепии рабочей одежды и химозной автосервисной вони.
Выясняется внезапно, что подглядывать со стороны – одно, стоять лицом к лицу – совсем другое. Знакомые по старым фотографиям и эпизодическим слежкам черты вышибают из неё дух, и Анхела молчит, неспособная подобрать нужные слова – вообще какие-либо слова, - а в голове на повторе крутится извечный мотив: «А что, если?..». Заезженную песню она прерывает практически силой.
- Маркус Гранде, - не спрашивает – констатирует; она узнавала его в полумраке умирающих дней, узнаёт и сейчас. Боги, конечно же, узнаёт. – Это я звонила.
Когда Хель выкладывает перед ним хитросплетённый женский кулончик, серебряную безделушку из тех, за которые ей пришлось бы продать свою почку, руки её ещё трясутся.

Kristen Stewart

► Имя Фамилия: Любые. Буду звать Саманта (Сэм) ► Возраст: 22-26 ►Трудоустройство: Какое угодно, может айфоны и зонтики чинить в подвале. Член "Освобождения существ", хакер.

► Вид: существо (зарегистрирована) ► Легенда: Саламандра ► Способности Управление огнем, лечение себя огнем, изменение температуры тела. По желанию и согласованию с админами - некоторая трансформация веществ (в золото, да-да) и лечебные свойства крови.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Никто никогда не спрашивает Саманту, какой она была до того, как обнаружила в себе легенду. По той и так видно, что послушной девочкой она никогда не была. Просто однажды она попала в ряды тех, чья жизнь за один вечер или утро делится на "до" и "после". "До" - это до пожара в доме ее родителей. "После" - "Здрасьте, я Сэм, и я сожгла своих родных, психанув".
Еще от папы (папа был суровым и немного поехавшим) она усвоила, что никто не смеет обижать ее. Ее ведь достаточно колотили и травили на районе, до того как она научилась за себя постоять. Когда девочка попала, осиротев, в детский дом к доброму мистеру Кроуфорду, там всем быстро опытным путем стало ясно, что ее лучше не мокать в туалет грязной головой, потому что у девочки слишком хорошая память, она мстительная и любому, выждав удобного случая, даст прикурить с охотой. Она немного пугала детей, но умудрилась спустя пару лет стать душой компании. Ожог на боку, который позже (все в том же приюте, раздобыв чернила и робкого художника) она скроет татуировками. Вечно голодный взгляд и тощее тело. Ранимое сердце (правда, это без шуток), но слишком тяжелый характер и кулак. Таким подростком она была.
Она была классной девочкой. Даже доброй по-своему, способной, но не очень дальновидной. Да и кто в ее возрасте был бы. Так, например, очередное "после" наступило следом за тем, как она из компьютерного класса детдома смогла взломать какой-то некоммерческий фонд. Зачем Сэм нужны были деньги? А они и не были ей нужны по сути, она просто баловалась (по крайней мере, она так утверждала, хотя под ее кроватью всегда лежала собранная походная сумка). Кроуфорд любил ее, как и всех своих воспитанников, но у него не было выбора, кроме как сдать девчонку, как раз почти подошедшую возрастом к совершеннолетию, полиции. От хранителей порядка она отправилась в колонию для трудных детей на перевоспитание. Там ей должны были хорошенько промыть мозги.
Выждав пару месяцев в воспитательных целях, члены "Освобождения существ" (с подсказки все того же сердобольного главы детского дома) решили, что подающий надежды хакер им пригодится. Они забрали себе Саманту. Тогда ее заставили просить прощения перед фондом и раскаиваться. Носить чертов браслет. Поступить в колледж на какую-то хрень о "Безопасности информации". Но ее не кормили бурдой и не избивали. И Сэм, отойдя от стрессов колонии, обрела вторую семью.
Какое-то время она была самой молодой в "Освобождении", и ей не давали совершенно никакой самостоятельности. Но ее талант невозможно было игнорировать, и сегодня она - едва ли не главная по взломам и антивзломам в организации, и тысячелетние мужики без нее никуда. Безопасность документов и компьютеров, связь - все это ее стихия. Пакости - тоже. Стервозина она выросла та еще.
- Профессор, профессор, - Сэм садится перед Мерлином на стул и протягивает ему какую-то техническую штуку фаллической формы. Второй рукой водит карандашом по его запискам. - Я немного взломала какую-то оппозиционную радиостанцию. Шутят о геноциде всякое. Призовешь их к раскаянию за минуту? Ну или прокляни хотя бы. - У Мерлина глаза лезут на лоб, он готовится возмущаться. - А поздно. Я уже подрубилась. Тшш, - она поднимает в воздух перечерканную записку и тыкает на какую-то кнопку. Подбадривающе и очень любяще кивает. Записка коротенькая и вполне в ее духе: "Ебаш!"

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Просто "Освобождению" нужны люди.  И я считаю, что девочка с широкой душой и горящей во всех смыслах задницей нам бы не помешала.
Требование - быть самостоятельной и бедовой (иначе в квестах не выживешь). Твори что угодно.

маленького гопника кусок

пример поста

До того, как в дом решил постучать и засунуть свой горбатый нос небезызвестный публике блондин, в этом жилище разыгрывалось настоящее представление. Мерлин скакал по кухне, как рок-звезда, но все это делал молча и бесшумно, еле слышно шлепая по полу босыми ногами. Вжух - вверх, не хуже бутылки мартини у бармена, подлетает бутылка с соусом, из которой позже изящные пальцы щедро поливают почти готовые сэндвичи. Раздаются только благодушное пыхтение кулинара да далекие звуки городского утра за окном. Оп-оп - это Мальк крутит задом, скользя по полу и без единого писка крича на немецком в бутылку недавно ставшую хитом песню о воздушных шариках, прежде чем поставить соус на место. Кружки, конечно же, две, бережно ставятся на стол, таким жестом, будто мужчина крутит пластинки, и в одну из них, куда уже налит горячий кофе, падают кубики сахара - в такт мотающейся голове.
На последних звуках песни в своих массивных наушниках, которые сегодняшнему читателю показались бы настоящим антиквариатом, Монтгомери плавно плюхается на кухонный стул перед собственноручно накрытым (кофе, сэндвичами, гренками и беконом) столом, ставит локоть на стол, вытягивает ноги в центр кухни, плавно же нажимает большим пальцем кнопку "стоп" на плеере, что достает из нешироких штанин своих мини шорт, и снимает наушники с ушей. Совсем, кстати, не для того, чтобы услышать чье-то шарканье ног в гостиной и русскую речь, которая медленно плыла в сторону сидевшего на кухне мужчины. Просто уши вспотели.
Этим утром шотландец был в прекрасном настроении, как чаще всего бывал после прекрасной, простите за подробности, ночи любви. И он не очень хотел посвящать свое время завтрака разборкам со всякими русскими, которые взламывали чужие двери и в последние дни сыпались на него будто из рога изобилия, хотя он только неделю назад приехал опять в Эдинбург. Успевший поднести ко рту сэндвич, пока второй рукой откладывал плеер в сторону, Мальк прислушивается к чьим-то словам, что с ходу, без вступления, требуют присутствия в доме какой-то женщины. Малкольм может с уверенностью сказать, что в доме сегодня женщины никакой нет, есть только он, и вообще женщин в его смену здесь не будет (что за нежная "Оленька" - это еще к Уолтеру вопрос), но он не спешит общаться. Вместо этого с душой откусывает от сэндвича, принимаясь жевать. Благодарный слушатель, он вообще не перебивает нарушителя своей трапезы, который вползает на кухню задом наперед, критикуя картину, которая Мерлину нравилась. Мужчина только продолжает жевать, откусывая второй раз, чтобы не заржать в голос - гость (сколько в нем росту? от силы метр семьдесят пять?) на богатыря походил только массивной челюстью и начинающейся лысиной, что блестела бы, будь уютная кухня залита солнцем, как шлем.
Но такого было лучше не перебивать. За время своей женитьбы на русской барышне, что могла очень больно сделать яйцам, и длительных отношений с Кощеем, во время которых у того периодически обнаруживались тузы в рукавах и дамы в подвалах, Малкольм успел очень хорошо выучить русский язык, но не русский нрав. В его стереотипном, британском, представлении русские все еще были способны на что угодно, типа драться вприсядку и стрелять из балалайки. Так что он только пытался не потерять брови, которые от любопытства ползли вверх по его лицу навстречу краю волос, и взял в руки чашку - на случай, если придется от какой-нибудь балалайки отмахиваться. Ладно, шутка, просто со смаком отхлебывая, чтобы запить сэндвич, который от увиденного едва поперек горла не встал.
Нарушив свое молчание шумным глотком, Монтгомери улыбнулся мужчине, с которым, оказывается, был знаком. Это он понял, когда гость повернулся, встал напротив него с непередаваемым выражением лица и перешел на английский. Понял и даже немного расслабился. У волшебника, конечно же, появилось много вопросов. Например, почему его давний знакомый говорил по-русски. Почему Уолтер не предупреждал, что к нему в семь утра заходят всякие в дом. Наконец, как так получалось, что самые неожиданные знакомые шотландского колдуна вообще оказывались легендами. Но он точно знал, что блондин был адекватным. И был в проигрыше - Мальк не собирался сдавать без боя стул.
- Макс! - Монти упал в радостную паузу, посмотрел на старого друга секунды три, снова откусывая от сэндвича, приглашающим жестом указал рукой на стул, что стоял ближе к тому, и медленно перекинул свои голые ноги с таким вызовом, что сцена допроса с Шерон Стоун, снятая на десять лет позже, была жалким повторением этой утренней картины. Он дернул рукой, так что свободный стул подпрыгнул на месте, ударившись Киту под колени и призывая садиться.
Мерлин потянулся, снова приглашая сесть - чуть подвинув к себе вторую чашку, он принялся наливать в нее кофе. - А ты совсем не постарел. Помнишь меня? Малкольм. Как приятно видеть знакомое лицо спустя столько лет. Я уж было затосковал в этом изменившемся городе, совсем пока без друзей. - С улыбкой самого счастливого на свете человека, колдун игнорирует, как свободный стул хлопает бугая по коленным чашечкам, подпихивая к столу. - Будешь кофе? А сэндвич? - Мальк указывает пальцами на еду и вскидывает брови. Мол, ну не стой же столбом, не смотри на меня волком. Мол, понимаешь, ферштейн, компрендо? - Buterbr'...od'? Hleb s zakuskami?
Снова улыбнувшись мужчине, который раньше, пятьдесят лет назад, был его другом по имени Макс Файрмэн, небритый колдун пожал плечами и долил кофе себе, сосредоточившись на струе напитка, льющегося в чашку: - Какой Вилли? Прежний хозяин? Я заехал два дня назад. - Он отпивает кофе опять. - Картину привез с собой, кстати. Очень рад тебя видеть. Чем я могу помочь?

Myron Yanovich (Oxxxymiron) or Luke Evans

► Имя Фамилия: Олдос Мауэр| Aldous Mauer; ► Возраст: на усмотрение игрока, не младше 35; ►Трудоустройство: научно-исследовательский центр по изучению существ

► Вид: на выбор игрока ► Легенда: на выбор игрока ► Способности ...

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Истинный британец ни дать, ни взять - вобрал в себя самое худшее, оставив из лучших качеств лишь пунктуальность.
С детства мечтал быть великим и сделать так, чтобы о его имя ассоциировалось не только с писателем-антиутопистом и, когда Легенды, наконец-то, сделали свой каминг-аут, у него это начало получаться.
С самого начала он работал в НИЦ по изучению существ, ведя подпольно свою деятельность. Идея фикс (а если Олдос нашел свою Идею Фикс, то хер ты его оттащишь) научиться выявлять еще не проснувшихся существ и предотвращать их пробуждение. Естественно наполовину легально, понимая, что если начнутся пропажи Легенд, а в подвале его дома обнаружат их трупы и зловещие эксперименты, то мало того, что его выкинут из Центра, но и закроют в тюрьме, а после путь в науку уже будет заказан.
Он считал и считает этих Существ опасными для человечества, предрекая гибель расы людей, если перевес в сторону Легенд будет хотя бы на один процент. Их он не любил еще с самого их появления на людях, по его словам, естественно, говорил что-то об опасности и скрытости, а ссылаясь на Нацию Легенд (радикальную группировку Легенд) и их деятельность, пытался придать веса своим словам и аргументам, но никогда не выносил это в народ. Собрал вокруг себя группку лоялистов, которые, как секта, верили и верят каждому его слову и действию.
Но это подпольно, разумеется. На людях он спокоен, добр и обходителен, спонсирует либеральную организацию для отвода возможных подозрений от себя и своей деятельности. Довольно уважаемый научный сотрудник в Центре. Ведет больше психотерапевтическо-экспериментальную деятельность с Легендами и, по возможности, их родителями.
С Глебом они познакомились, когда тот пришел на опыты к нему добровольно, но после ушел из-за подозрений и нежеланий участвовать в чем-то не приемлемом. Почти с самого начала у них возник конфликт, который продолжается и по сей день: Глеб хочет разоблачить Олда, хотя имеет только подозрения и никаких доказательств, а Олдосу желательно затащить Глеба обратно, потому что он пока самый легкоизучаемый из своего вида.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Эдакое зло местного разлива: как Ганнибал Лектор, но не совсем.
Нужен игрок, который не сольется через пару постов, потому что персонаж планируется масштабный и, желательно, задействованный в сюжетке, как один из возможных антагонистов всех Легенд.
Если вы будете делать его Легендой, то желательно подробнее расписать, почему он так не любит свою расу.
По анкете помогу не только я, но и администрация.

пример поста

Глебу нравилось работать в морге, а как по-другому? Когда в твоем распоряжении чистый спирт и вода из-под крана — жизнь играет особыми красками, особенно, если ты скупердяй, привыкший экономить на своем здоровье и еде. Травка, конечно, тоже бесплатной не была — но это необходимость, а элитные напитки — блажь. Главное, не перепутать с формалином, а там и день начинался очень хорошо.
Правда сейчас в его стакане не спирт — стоило экономить, а то точно косо начнут смотреть на быстро иссыхающие запасы — виски с кофе в соотношении шестьдесят на сорок соответственно, потому что работа была такая. Тяжелая. Как-то не задумывался Глеб, что его вечное рабочее место, где воняло формалином, пусть и не так едко, как в России, будет совсем рядом с землей. Почти что подвальный этаж — это мука, особенно, когда без внешних стимуляторов: стены давят, а ощущение такое словно воздух в легкие поступать не хочет. Примерно так описывал когда-то препод по терапии ощущения астматиков — Глебу это не нравилось. И стоило рождаться Легендой, существом высшей расы, когда такая маленькая деталь, как земля могла заставить чувствовать себя настолько некомфортно, что приходилось все подавлять стимуляторами. Иронично, учитывая на планете с каким названием он, блять, находился.
— У тебя встреча с кем-то из лабораторий, ты просил назначить по поводу трупа Легенды, — ординаторша из больницы — милое создание, которое вгоняло в уныние одним своим бодрым видом. Он вообще не понимал, как это можно быть настолько бодрым человеком, когда весь твой день под землей в окружении трупов и с начальником, что больше был похож на обдолбанного долбоеба. Ну, по крайней мере, она хоть прикрывала и даже выискивала самый едкий освежитель для воздуха (в основном лаванду какую-нибудь), чтобы вонь от спирта, сигарет и марихуаны не создавал уничижительные улики спецом для боссов с верхов. — А мне нужно уйти. Завтра, думаю, не появлюсь.
Глеб кивает, оповещая о том, что все уяснил, роясь в телефоне и благополучно забывая о сказанном ранее. Это было легко, особенно, когда объем алкоголя с кофе в крови превышал эту самую кровь.
Исчезает она незаметно и под русский рэп, что звучит в наушниках у Стрелкова — Глеб считает, что опустился достаточно, чтобы позволить себе слушать такую музыку — с ней так же незаметно исчезает субординация, чувства меры и контроль. Под самокрутку, бережно отложенную в закрома ящика, документы заполняются как-то легче, веселее что ли. Со студенткой такой трюк не прокатывал, потому что испепеляющий взгляд в спину все же немного нервировал, наверное, даже больше, чем земля, которая все еще давила своим присутствием.
После второй порции импровизированного коктейля становится хорошо — даже слишком. И даже забрасывать работу не хочется, хотя бумаги унылые и скучные — никаких веселых убийств, чтобы вообще позволить себе уделить им чуть больше времени, чем обычно.
Как открывается дверь Глеб не слышит — в ушах все еще русский рэп вперемешку с каким-то шансончиком, тоже русским, естественно, и не хватает только огромной матрешки, российского флага и медведя на велосипеде, чтобы уж окончательно дополнить свой образ — зато чувствует приближение и голос почти что рядом с собой.
— М? — соображается лениво; вытаскивая наушник и оглядывая мужчину перед собой, до Глеба медленно, но достаточно верно доходит сказанное. Точно, его же предупреждали. Лениво вставая с места и немного пошатываясь, Стрелков указывает рукой куда-то за дверь, где находилась лаборатория — А, точно. Кто блять вас вообще пригласил в такую рань.
Главное, во время вспомнить, что он, но не подать виду, сохранив спокойное и нейтральное — насколько это вообще возможно — лицо.
— Тут проблема. Анализы крови какие-то странные. Яда больше, чем самой крови, хотя это баба, поэтому я почти не удивлен. Посмотрите.

Lucy Liu

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
The Rebel
Рыцарь Ордена Храмовников
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Это был долгий путь
Мятежная Бунтарка, которая так и не смогла смириться с тем, что её не выбрали на пост Магистра. Служит в Ордене более 40 лет, но так и не стала Магистром. Всему виной её радикальные взгляды на обычаи Ордена - она не готова смириться с вынужденным "рабством" рыцарей, которые могут прожить не более 60 лет после обряда и то, если будут верны Ордену. Считает это неоправданной жертвой, учитывая, что мир Храмовникам не особо благодарен. Товарищи по Ордену удивляются её долголетию, так как, казалось бы, с таким неверием в устои, долголетие давно должно было покинуть Бунтарку, а вживленная легенда уже должна была погубить её.
Её прошлое окутано тайной. Поговаривают, что один из её родителей был воплощением легенды, но подтвердить эту информацию сложно, так как рыцарь о своей жизни не распространяется.
Все же Бунтарка исправно исполняет свой долг, не забывает о балансе и занимается вербовкой новобранцев в Орден, так как её чутью на талант доверяют даже Магистры. Или же ей хотят дать хотя бы немного влияния в Ордене, чтобы она не устроила никому ненужный переполох в такое неспокойное время. Её стремление стать Магистром не знает границ.

Дальше - больше
Бунтарка понимает, что в скором времени она начнет ощущать негативные последствия обряда и своей долгой жизни, поэтому её главная цель - найти способ продлить долголетие Храмовников. Сторонники у нее имеются, так как мало кто из рыцарей готов окончательно смириться со своей участью. Бунтарка узнала, что один из исследовательских институтов занимается изучением долголетия существ. Она собирается заполучить результаты исследований и использовать их для улучшения обряда посвящения, дабы заработать себе знание магистра.

Cam Gigandet

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
The Hound
Командир подразделения зачистки
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Это был долгий путь
Мастер манипулятор, идеально играет на людских страхах, поэтому не чурается самых кровавых методов расправы над существами. Действительно, сочетает в себе худшие человеческие качества, однако обладает чудовищной харизмой. Он умело использует ненависть человечества к существам, использует её ради удовлетворения собственных желаний и амбиций.
За его плечами карьера военного, служба в горячих точках. Он был и военным, и охотником, а также не самой стабильной личностью, у которой накопилось достаточно обид на существ. Опасный противник и очень влиятельный человек. Убежден, что человечество будет в безопасности, только если истребить всех тварей. Он против даже экспериментами над существами, так как считает, что человечеству не нужны эти знания, предпочитает убивать всех и сразу, а лучше без разбора.
Правительство доверяет ему самые сложные задания, которые он выполняет с невероятным пристрастием, но и с дисциплиной. Он понимает, что сотрудничество с Правительством необходимо и ему, и охотникам, и эти деловые отношения ни в коем случае не стоит ставить под удар.
Яростный противник наличия существ в группировке Дал Риада, однако стиснув зубы пока допускает их членство среди охотников. Тем не менее, ходят слухи, то он уже не раз применял силу к подчиненным-существам.

Дальше - больше
Возглавляет подразделение зачистки - грязную тайну Правительства. Выполняет самые немыслимые задания, отчего заработал себе кровавую репутацию.

Robert Downey Jr

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
The Trickster
Командир подразделения подготовки рекрутов / Существо - Легенда о Мауи (полинезийская мифология, трикстер)
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Это был долгий путь
Несмотря на то, что в Дал Риаде разрешен прием существ, он не раскрывает своей истинной сущности и не собирается этого делать. Мауи - не только культурный герой, он ещё и Трикстер, хитрый обманщик, который совершая не совсем достойные деяния рано или поздно привносит свой вклад в общее благо.
Примерные способности: сверхчеловеческие физические показатели (сила, скорость, выносливость, ловкость); управление и генерация огня из пальцев рук; смена облика; превращение в животных, которые обитают в районе Полинезии; гипноз и искусство обмана - ловко скрывается от людей, даже членам Ордена Храмовников трудно его засечь.
Присоединился к организации ради собственного удовольствия, сочинив себе убедительную легенду. Общительный, обаятельный, хитрый, сильный, он скрывается среди людей и занимается подготовкой рекрутов для организации. Может случится так, что чересчур агрессивный охотник сломает себе ногу или же упадет с большой высоты - Мауи отдаленно следит за порядком и подчищает опасных для существ охотников. И все же многие бы назвали его усилия недостаточными, ну и пускай, заботиться о мире во всем мире - не главная задача Мауи. Он по большей части сконцентрирован на себе, на своих желаниях, которые так или иначе приносят пользу остальным. Сам может быть чрезмерно жесток к окружающим, что только помогает ему скрываться в Дал Риаде.

Дальше - больше
Симпатизирует людям, помогает особенно ему приглянувшимся. По большей части занимается своими делами. Однако его заинтересовала группировка существ Нация Легенд, именно заинтересовала, а не вызвала каких-либо эмоций. Ему любопытно больше узнать об этом движении, чтобы в дальнейшем, возможно, наладить с ней контакты ради собственного интереса.

Brit Marling* ^{менябельна, но ах как желательна}

► Имя Фамилия: Samantha «Sam» Brown / Саманта «Сэм» Браун* имя менябельно ► Возраст: 29 лет ►Трудоустройство: Сотрудник изолятора временного содержания существ; Потенциально - Орден Храмовников

► Вид: Человек, в будущем - рыцарь Ордена Храмовников ► Легенда: - ► Способности - меткий стрелок; - рукопашный бой; - программист от бога; - психолог; переговорщик в экстренных ситуациях; - глубокие познания в сфере существ; При вступлении в Орден Храмовников: - чутье, которое помогает обнаружить существ; - иммунитет к воздействию существ; - замедленное старение;

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
♦ Единокровная сестра: у нас один отец, но разные матери. Меня папаша нагулял в Нью-Йорке, а вот ты была рождена в законном браке в Лондоне, но папаша так же отжёг - свалил через год после твоего рождения. Отца ты никогда не знала - и это твое счастье, поверь мне. Он был садистом-охотником, который умер от моей же руки.
♦ По характеру практически моя полная противоположность: живая, любознательная, талантлива во всем, за что берешься, и никогда не теряешь самообладания. Скрытная, что делает тебя хорошим профессионалом и разведчиком.
♦ Закончила престижное учебное заведение с отличием по специальности инженер-программист, поступила на государственную службу; работала в Центре правительственной связи Великобритании - спецслужбе, ответственной за ведение радиоэлектронной разведки и обеспечение защиты информации органов правительства и армии.
♦ В 2010 году, когда существа стали являться миру, ты получила особое задание и переехала в Эдинбург, устроившись в изолятор временного содержания существ специалистом по информационной безопасности. Однако твоей истинной миссией было - собирать сведения о существах и передавать их Правительству Великобритании.
С чего мы можем начать:
♦ В 2017 году ты получила задание уже от высших чинов Шотландии, которые приказали тебе внедриться в организацию охотников, именуемую как «Орден Храмовников», где я по счастливой случайности работаю. Увы, случайностей не существует, так что нас попросту свели, чтобы воспользоваться нашими родственными связями, о которых мы не подозревали. Я завербовал тебя в Орден по рекомендации начальства как одного из потенциальных рекрутов, и начал тренировать. С порога мы не особо поладили, так что споров и разногласий - вагон и телега. Я считаю, что тебе не место в Ордене, потому что ты слишком молода, да и на охотника особо не похожа (что на самом деле - чистая правда), а ты бесишься, ибо не привыкла к такой критике, ведь у тебя с детства всё получалось на ура.
♦ Вступление в Орден - затея на всю жизнь, и твоя служба требует 100% верности, но тебя разрывает на части. С одной стороны, ты начинаешь понимать идеалы Ордена Храмовников и проникаешься к ним уважением, с другой -  тебя держит долг перед твоей страной, которой ты так долго служила. А тут ты ещё узнаешь, что твой рекрутер - твой брат, ты же опытная разведчица, от тебя ничего даже правительство не скроет (да и фамилии у нас, кхм, одинаковые). Шпионить за своим братом и новыми товарищами тебе с каждым днем все сложнее и сложнее, поэтому ты близка к тому, чтобы раскрыть мне правду перед своим окончательным посвящением в Орден.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

!ANGST! Братско-сестренские узы намечаются, но не с порога. Сыграем в скандалы, интриги, расследования, еще и в общий сюжет втянемся, при желании ) Игрой обеспечу, хоть 5 эпов сразу, главное приходи, и мы обсудим все аспекты био)

пример поста

«Кажется, что этот ад никогда не закончится, и после смерти я вернусь в эту же жизнь в этом самом глухом теле».

В обрамлении мрачной городской зимы, сквозь снег, падающий хлопьями, Николас шагал по грязным улицам Нью-Йорка, придерживая поднятый ворот твидового пальто, дабы укрыться от порывистого ветра. Его серый, безжизненный взгляд смотрел четко вперед, покуда мимо маячили яркие огни большого города и предрождественская суета простых обывателей. Как же ему остопиздело это проклятое место: претендует на модный мегаполис, а на деле – вонючая клоака, из которой хочется вырваться навсегда; ни намека на культуру или богатую атмосферу, всюду больной фальшь. Будучи сыном Нью-Йоркской шлюхи, Браун никогда не подвергал сомнению свой скверный характер и прогнившую судьбу. В злачных местах вроде большого яблока он разбирался превосходно, как пить дать.
Прожив несколько спокойных лет в Японии, мужчина вынужденно вернулся в США, покуда объявился его полоумный папаша, да и обстановка отдавала оттенками безнадеги – существа, вылезающие на свет, да бросьте – верный путь к гибели всего живого.
На волне афиширования существ, мигом возросла мода на сверхъестественный мир, и главными клиентками Николаса стали наивные молоденькие девочки, которые сидели на небезызвестных подоконниках и думали о нём. Не о Брауне, конечно, а о боге скорее всего, ведь те самые «клиенты» - обычно люди подохшие от собственной глупости, а охотник уже по следам их грешной гибели выходил на существо и «решал вопросы». Последние годы охоты давались Нику особенно тяжело: раньше просто убивал на месте без суда и следствия, теперь же приходилось разбираться, думать и делать выводы.
Кровавая Мэри обрела оглушительную популярность за последний год. Любимое развлечение суеверных девушек с суицидальными наклонностями обернулось настоящей чередой смертей, в которых обвиняли вполне реальных личностей, но никак не мистическую ведьму из зеркального мира. Нико знал легенду, читал, много раз и захотел познакомиться, а уж с мечом или без – время покажет.
Шумно хлопнув дверью квартиры-студии, Браун огляделся, будто бы ожидал кого-то застать. Помещение отличалось простором и минимализмом; вся квартира – один большой зал с окнами в пол и кирпичными стенами, даже ванная была обнесена лишь низким перекрытием, оставляя только туалет в закрытой комнате. Нико ценил свободное пространство, презирая тесноту и стены.
Он скинул пальто и сбросил обувь, проходя в квартиру босиком в черной рубашке и джинсах. Все прелести жизни в одиночестве. В его руках была крепко сжата длинная красная свеча, которую он приобрел на одной из рождественских ярмарок. С прикроватной тумбы была взята зажигалка, хотя он никогда не курил, и держал её исключительно для гостей. Дымили никотином преимущественно женщины.
Стоя напротив длинного зеркала, держа в руке свечку с хрупким пламенем, Браун вообще не понимал, на кой черт ему это веселье в собственной квартире, но вечер был слишком скучным, а жизнь пустой и без радостных перспектив. Кто-то из охотников авторитетно посоветовал Нику вызвать девушку, но тот никогда подобными услугами не пользовался вопреки своей родословной. Женщины у него были, но ни одна не пожелала остаться надолго с его внутренним миром. На первый взгляд Николас – патока для женщин: высокий, внешность в порядке, опасная профессия, начитанный, слушать умеет (но не слышит), да еще и инвалид, а у многих женщин слабость к ущербным из-за инстинкта спасительниц. В общем и целом, Браун скорее посигналит Кровавой Мэри, нежели живой девушке из Нью-Йорка.
- Кровавая Мэри. – говорит он в первый раз, тихо, словно переключает канал телевизора.
- Кровавая Мэри. – повторяет во второй раз, уже громче, отчего колеблется пламя свечи.
Выпрямляясь, мужчина обреченно вздыхает.
«Так я ещё женщин к себе не вызывал» - проносится в его мирной голове.
- Кровавая Мэри. – напористо произносит в третий раз, завершая обряд призыва, пристально глядя в зеркало, не отвлекаясь от собственного отражения.
Он никак не подготовился к этой спонтанной встрече – толком не прочел легенды, не приготовил оружие, лишь катана лежала на кровати в паре метров от него; смелый азарт на грани с глупостью возобладал над его разумом, ведь для Брауна не было большей радости, чем встретить сильного соперника, опасного и манящего. Пламя свечи продолжало дрожать все сильнее, и Николас, скалясь, перевел томный взгляд к той, что оказывается существует вне женских выдумок и сказок. Истина пугает и завораживает одновременно.
- Я уж думал не придешь. - ухмыляется, словно ждал всю жизнь, на деле же удивлялся собственной вере, способной вызвать такое диковинное явление.

И если смотреть в ретроспективе, внимательно и тщательно - по всему выходило, что страх накапливался по мелочи, чтоб в один прекрасный вечер распуститься шикарным бутоном; буять и пахнуть, не давая жить, думать, оставляя только реактивную часть разума. Ту примитивную его часть, которая не была способна к анализу: гром в небе - боги злятся, надо прятаться в пещеру, иначе молния может тебя убить. Какой-то языческий, доисторический ужас, оставшийся на подкорке после уроков литературы и истории.

Потому что вульфеншпицы - Лихо совершенно неожиданно это вспомнило - обгрызали верхушки корабельных сосен не потому что они были очень уж вкусными, а просто потому что им нужны были эти огромные шампуры. А потом они нанизывали на них людей, дышали на них своим пламенем и сгрызали. А потом ещё и зубы чистили сосновыми веточками, как зубочистками. И поел, вроде бы, и сосновая свежесть теперь во рту на весь день.

Да, ему было интересно, что это за мужик, который живет в лесу один, превращается в невесть кого, и может так мощно контролировать собственные превращения. Да, интересно. Но не надо понимать все так буквально, мохнатая сволочь!

Надо было что-то сделать, поэтому Артур растеряно огляделся по сторонам в поиске вариантов. Ударить Тито по голове бутылкой Амаретто? Избить всех когтистым Иваном? Одолжить у соседей огнетушитель? Плюнуть, поправить галстук и уйти в ближайший бар?

С людьми суеверными всегда иметь дело проще, чем с  теми, кто испорчен цивилизацией: они плохо понимают природу легенд и, что хуже, не хотят ее понимать. Раньше сосуществование видов воспринималась, как часть мира, и никто бы не мыслил требовать регистрацию у корриганов или муриоше. Но так как раньше никогда больше не будет.

Натура вещь тупая. Она не понимает, что правильно, а что неправильно. Есть только то, как нужно поступать и всё.

-Вот как…- Фредерик усмехнулся, с интересом глядя в глаза парню. Еще один причинятель добра и вершитель правосудия, - Наркоманов ему, значит, не жалко, и алкоголиков тоже. А что, если это спившийся кандидат наук, которого оставили без квартиры коварные родственники? Или хороший паренек, ступивший на скользкую дорожку, с которой он еще мог вернуться обратно к семье, если бы не ты? Санитар леса хренов. Идея-то похвальная, но за исполнение – два балла.

Мужчина жмётся к стене как испуганный пёс, уже не единожды битый своим хозяином, царапает короткими ногтями стену и опускает взгляд вниз, вжимая голову в плечи, стоит ему на мгновение пересечься глазами с горящими огоньками в чужих глазах.

Да, кстати, этот «прекрасный» день – тот самый, когда мне в голову приходит светлая идея устроиться на работу не куда-нибудь, а на скотобойню. Не то, чтобы хотелось доказать всему патриархальному обществу, что «женщины тоже могут», просто еще три месяца назад я резала птиц на птицеферме и это единственное, что я точно могу. Мало того могу, люблю скорее.

Действительно, что я понимал в красоте? Художник, потративший всю юность на поиски этой самой красоты в мелочах, в быте, в лицах прохожих. С грустью отмечавший, как мало внимания люди уделяют действительно красивым вещам.

Он вновь обращает внимание на труп, ловя себя на том, что морги и вот это вот все – ему не очень-то уж по душе. В своей лаборатории, когда работаешь с кровью, клетками или другими незначительными объектами, чувствуешь себя в большей безопасности и не задумываешься о том, что завтра уже ты можешь лежать на этом столе.

Просто старалась жить по совести и законам Божьим. Не потому что ей так нравилось, но потому что так было правильно. Спокойно. Играй по правилам и в конце тебя ждёт отдых, покой и мир в объятиях Господа. В Библии, правда, про существ ни строчки, но Магде хотелось верить, что для неё на Небесах место найдётся.

Уже почти не удивлялся некоторым вывертам и гримасам капризной дамы по имени «Судьба». Возможно, и эта встреча была из того же разряда. Ступаешь на путь принятия себя со всеми своими составляющими – будь готов пройти ряд испытаний, в том числе и вот такое. Не бежать от себя, не пытаться скрывать и отказываться, а просто – принять. И, быть может, это поможет не только тебе. Когда-нибудь.

Мальчишка собирается возразить, бейджик его с неинтересным "Марк" бликует электрическим светом, а ворот клетчатой рубашки распахивается у горла, обнажая взволнованно бьющуюся вену, в которую Милошу хочется очень лаконично и некуртуазно... клюнуть.

Как там говорится? Хотела как лучше, а получилось как всегда? Хотела поблагодарить, а оказалась в рабстве до тех пор, пока не слиняла от «хозяина» не без чужой помощи и собственной хитрости. Жизнь учит многому, особенно, когда у тебя за плечами несколько сотен лет такой вот «учёбы».

Тут главное было не переборщить с налётом «глупости». То есть показать «я тут только первый день, ничего не понимаю, но очень стараюсь», а не «я вообще не соображу, что я здесь делаю» и уж точно не «с уголка рта медленно стекает слюна».

Однажды, ещё в Канаде, Эдсит счастливо ужинала с невероятно симпатичным офицером; потрясающий ужин сопровождался непрерывными шутками и травлей баек про до-армейское прошлое; но в какой-то момент герой-любовник тем же ироничным тоном поведал, как его папашу разбил на старости лет паралич и как он, папаша, умер в собственной луже, не сумев перед смертью даже кликнуть жену, и в таком виде его нашли приглашённые на чай гости. Сейчас Тейлор чувствовала себя похожим образом, как тогда, сидя напротив красавца в форме; не ошарашенная, не в пучине отвращения, скорее огорошенная и разом потерявшая нить повествования, и единственной мыслью, оставшейся в голове, было «Какого хрена?!».

В конце концов если ей нужны были разговоры за политику под бутылку водки, она всегда могла засесть вместе с Горыней да Севой на кухне и по старой русской традиции через рюмашку вспоминать Русь матушку добрым словом и находясь на чужбине горевать по судьбе родной страны что ой куда-то не туда катилась судя по последним новостям.

- Черт те что... - шепчет Гензель и сдирает очередную мозоль с ладони. Знает, что нельзя, а все равно сдирает. Может надеется, что придет гувернантка или их старая экономка Мария и отругает, а после приложит к сорванному волдырю прохладную ватку, пахнущую спиртом, и замотает на сутки белым бинтом. Но никто не приходит, и никто не ругает.

В первый день ему становится просто лень, а солнце так палит нещадно, что энтузиаст-затейник в нем засыпает так же быстро, как и просыпается под боком у Яна; во второй начинается дождь прям с утра, давая Глебу знак, что его идея хуевая, надо поспать, «вообще завтра на работу и какого хуя ты встаешь так рано». Глеб с утром не спорит. В третий день все идет по пизде, потому что срочный вызов с работы, а его коллега так не во время взял больничный — судьба все еще против ранних прогулок и энтузиаста-затейника Глеба.

- Оп-па, - тряхнув головой, Кенрой встал и сделал шаг, - папаш, прикинь, этот мудозвон, который у меня  Мэри увел, вон он, голубчик, сидит. Ща-ща, я ему объясню, что так делать не стоит. – И не успел бармен отреагировать, завопить «только не в моем баре» или еще что-нибудь такое, как Феликс уже подошел к Вульфу, похлопал по плечу с возгласом «эй, приятель», после чего, стоило тому повернуть голову, врезал по челюсти с воплем.
- За Мэри!

Он обошел Элисон так, чтобы даже плечом или краем подвернутого до локтя рукава не задеть воздух вокруг лисицы. Со стороны наверняка смотрелось странно и комично. Только сам Булман к этой манипуляции относился ой как серьезно. Не дай бог попадет в этот ее рыжий флюид. – И что вообще происходит с этим городом, zakoleebalo.

- И рожа твоя крайне привлекательна, что бы ты там себе не думал, - психиатр смотрел сверху вниз таким пронзающим насквозь взглядом, словно собирался сказать ещё что-то очень важное, но внезапно легко шлепнул мужчину по щеке. - Только побрейся перед выходом, если что можешь воспользоваться моей бритвой. I konchai pit’, а то с такими ароматами нас развернут за километр.

- Правда, что ли? – Чиан ши с трудом удержал смешок, услышав разрешение кричать. У парня определенно все в порядке с чувством юмора; по крайне мере, такая фраза, сказанная расписанному с ног до головы чуваку с кирпичным фейсом выглядела донельзя забавно, - Право, не стоит так переживать. Думаю, я справлюсь.

И уж коли получил селфи от Катерины Павловны, то будь добр ответить на него, иначе получишь еще одно, которое уже будет не таким милым как первое. Впрочем первое селфи, которое получил Горыныч тоже было не очень милым.

Слова Джошуа пролетали мимо ушей охотника, даже не задерживаясь в сознании. Это ни его дело, рассыпаться в любезностях он явно не будет, да и не перед кем. А они все трындели и трындели, будто заняться им было больше не чем, но вот последняя фраза, будучи отличным предлогом для того что-бы ретироваться, была как раз кстати.

Макс не был уверен, что его метод наглого преследования сработает. Он вообще никогда не был уверен в собственных методах на все 100%, но все равно использовал их как только возможно.

- Кто умственно-отсталый? - возмутился Патрик, поднимая Суини с земли и, вероятно, не слишком-то адекватно тыкая псом практически в лицо незнакомцу, к которому он пристал. - Посмотри, нормальный пёсик. Ты же нормальный? - он развернул пса к себе мордой, тот тявкнул и лизнул ирландца в нос.

- Блюбу (люблю) мужчин в костюмах. – одной рукой в кармане спереди, другой сосредоточенно шаря сзади, ища карман еще и там. Должен же быть. Карман не находился, как бы усиленно Сидни не искала.

- Тём, прости, блять, я же не хотел. Я же не тебя, я этого. Тёма, прости. Я сейчас, сейчас, - поток извинений не останавливался, несмотря на злобное выражение на лице Карыча, потому что чувство вины за несправедливо обиженного друга придавило все остальное гранитной плитой весом во все огромное сердце мохнатого, в котором Алтынович занимал места больше, чем водка, русские березки и великий и могучий матерный вместе взятые.

Шум дождя и грозовые звуки, приглушенные закрытой дверью и запертым окном, продолжали доноситься сквозь щели постоянно, как шаги в коридоре, и точно так же вызывали двоякое чувство: вроде как это тебя не касается, ты в домике, но кто знает, может быть, раздастся стук, может быть, кто-то просто войдет без спроса и приглашения.

Что бы там ни было, девочка в нежном возрасте «слегка за тридцать» уже должна знать привычки своего организма.

Теперь Николас от них по другую сторону забора. На самом деле это не так уж и много, но этого хватает для того, чтобы навсегда перестать ему доверять. Теперь он убивает, пусть и не таких как она или Магда, но таких как Тейт или Шарлотта, а их жизни Чейс всегда ценила намного выше, чем даже собственную. Но даже не смотря на это она тосковала.

Доверие - вообще штука сложная. Оно возникает в длительных отношениях, а не во время первой же встречи в баре, и у Леди сейчас не было уверенности в том, что рыжая так настаивала на конкретике не для того, чтобы слить ее Дал Риаде или даже Нации Легенд.